Двадцать первое столетие для социогуманитарной науки – век цифрового поворота. Метафора поворота (или даже переворота) достаточно распространена: вспомним, например, «коперниканский переворот» в философии, сделанный Иммануилом Кантом, связанный с ним антропологический поворот, когнитивный поворот середины XX в. и т.д. Очевидно, развитие науки нелинейно и, как в любом поиске, может петлять и даже заходить в тупик. Поэтому и цифровой поворот – явно не последний.
Прежде чем разобраться с понятиями цифры и цифрового поворота, задумаемся над тем, что эти изменения в гуманитаристике являются, вероятнее всего, следствием изменений в типах (формах) социальной коммуникации, передачи информации. Поскольку сама наука – это часть сферы социальной коммуникации, а гуманитаристика изучает человека и общество, здесь цифровой поворот оказывается и «круче», и любопытнее.
Формы коммуникации
В начале было… нет, не слово. Наши далекие-далекие предки начинали коммуницировать друг с другом невербально – жестами, позами, мимикой, звуками, интонацией, и только около двух миллионов лет назад появилась речь. Возникновение письменности ученые относят примерно к IV тысячелетию до н.э. Совсем недавно по историческим меркам, в середине XV в., Иоганн Гутенберг изобрел книгопечатание. Письменная коммуникация переросла в письменно-печатную форму, и это была, конечно, настоящая революция: информация стала распространяться доступнее и быстрее, что отразилось на всех социальных институтах и на самом человеке. Американский культуролог Маршалл Маклюэн в своей знаменитой книге «Галактика Гутенберга» хорошо показывает, как визуально закрепился язык посредством печати, в каких новых отношениях к миру оказался человек печатной культуры и как менялись формы его восприятия и мышления (Маклюэн Г.М. Галактика Гутенберга: становление человека печатающего. М., 2018).
Все модифицируется в «век электричества». Маклюэн полагал, что «галактика Гутенберга», т.е. пространство печатной культуры, начала рушиться вместе с изобретением телеграфа. Передача информации на расстоянии посредством электричества, электромагнитных волн произвела переворот в мире коммуникации, сопоставимый с гутенберговым изобретением, а то и вообще с изобретением письменности. Цифровая форма коммуникации не только соединила в себе все предшествующие, но и коренным образом изменила и меняет наше восприятие и мышление. Если воображаемый автором книги мир ранее просто конструировался в голове читающего, сегодня дополнительная реальность может материализоваться, приобретая зримые, тактильные, звуковые очертания… Технологическая революция ХХ в. (“Третья волна” – по Элвину Тоффлеру) ввела человечество на порог информационного общества.
Важно: формы коммуникации продолжали сопровождать человека, развиваясь параллельно; они не сменяли, а дополняли и дополняют друг друга. В нашем повседневном общении сосуществуют вербальные и невербальные контакты, устные и письменные, рукописные и печатные, визуальные и символические и т.д.
Нельзя не обратить внимание, что терминология для характеристики современной коммуникации, общества, технологий отличается разнообразием. Компьютеризация, информатизация, цифровизация, диджитализация – всеми этими словами мы описываем происходящие изменения. Все, конечно, берет начало в электричестве, этом удивительном явлении, замеченном еще древними греками, но перевернувшем жизнь человечества только в прошлом веке. Развитие технологии привело к созданию устройств, работающих на электрическом принципе перемещения заряженных частиц. Технологические решения (схемы), лежащие в основе такой работы, могут быть аналоговыми (непрерывными) или цифровыми (дискретными). Разница заключается в способах обработки сигнала, а сигнал – это носитель информации.
Информация кодируется в непрерывный или дискретный сигнал и в таком виде затем хранится и передается. Технологически оказалось, что дискретная схема надежнее, точнее, более приспособлена к сложным построениям и т.д., что и предопределило предпочтение именно ей. Таким образом, цифровизация – это переход на электронные устройства (например, компьютеры), использующие цифровую (дискретную) схему состояния сигнала (ту самую совокупность нулей и единиц).
В английском языке цифровые технологии обозначаются как digital technology. Иногда мы можем видеть, как в русском языке используется калька-неологизм «диджитализация» («дигитализация»). На своеобразие лингвистических оттенков обращает внимание российский филолог Г.Ч. Гусейнов:
Именно английский сегодня оказался языком, создавшим базовый словарь не только для нового инструментария познания, но и для социальной имплементации этих инструментов, для представления научных открытий обществу, для внедрения их в систему образования. Вот почему, воспринимая этот базовый инструментарий, носители других языков действуют вполне в кильватере передовой науки, а не киснут в заводи своей (в данном случае — вполне кустарной) самобытности. Возвращаясь к «поединку» в русском рабочем словаре русско-арабской «оцифровки» и англо-латинской «дигитализации», можно сказать, что «цифра» усиливает семантику закрытости, аналоговой специфичности, шифруемости данных, тогда как «дигитальность» двигает мысль в направлении демонстрации инструментальных возможностей, счетности, а главное — даже и этимологически обеспечивает язык более точной локализацией смысла перехода от аналогового сигнала к дигитальному или логическому («цифра» восходит к арабскому «нуль», тогда как «digits» — это 0-1, от латинского «digitus» — палец). Мы имеем здесь дело с интересным случаем, когда принятое в качестве локального термина слово может оказаться либо катализатором («дигитальный»), либо ингибитором («цифровой») распространения соответствующей техники в обществе не как предмета узкоспециального знания, а как насущного массового научно-образовательного продукта.
Поскольку наука порождает новые знания, она порождает прежде всего информацию. Именно как «любой тип знания, которое распространяется среди пользователей, о вещах, фактах, концепциях и т.д. во вселенной дискурса» определяется информация, например, в Международном стандарте ISO (Международной организации по стандартизации) и IEC (Международной электротехнической комиссии). Работа с информацией и ее носителями – сигналами – может осуществляться в электронной форме, с помощью компьютеров, на аналоговых или цифровых схемах. Доминирование цифровых схем обусловило цифровой поворот в науке. И если где-то с последней четверти ХХ в. начало распространяться выражение «компьютеризация науки», то в первом десятилетии XXI в. мы слышим в основном о «цифровизации», что говорит о смещении приоритетов.
И снова о «трудностях перевода». Английское computerscience в немецкой и французской традициях понимается как «информатика»; за континентальной традицией последовала и Россия. Однако проблема многозначности понятия «информатика» остается. От довольно узкого понимания информатики как прикладной науки о работе с информацией при помощи компьютера можно подняться до уровня обобщений эпохи информационного постиндустриального общества. Зачастую понять значение, в котором используется термин «информатизация» (да и все остальные, подобные), можно только из контекста.
Цифровой поворот вызвал к жизни новое понятие цифровой гуманитаристики, или Digital Humanities (DH). Как новое и перспективное междисциплинарное направление DH набирает силу, хотя и все еще находится в состоянии «самоопределения» (Володин А.Ю. Digital Humanities (цифровые гуманитарные науки): в поисках самоопределения // Вестник Пермского университета. Сер.: История. 2014. Вып. 3 (26). С. 5—12). То, что «повернула» именно вся гуманитарная наука, ничуть не удивительно: ведь составляющие ее отдельные отрасли научного знания объединяет по крайней мере одно, но очень важное – источники!
«Разные науки применяют свои методы к единому объекту – источнику, изучая его материал, приданную ему создателем форму, его текст, язык, символику графического изображения и символику текста, особенности содержания», – утверждала российский историк О.М. Медушевская (Данилевский И.Н., Кабанов В.В., Медушевская О.М., Румянцева М.Ф.Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории. Учеб. пос. М., 1998. С. 159). Отстаивая феноменологическую парадигму истории, О.М. Медушевская в своей монографии «Теория и методология когнитивной истории» подробно описывает особенности человека и социума в ситуации информационного обмена через создаваемые интеллектуальные продукты – источники. Эти интеллектуальные продукты рассматриваются как макрообъекты наук о человеке, эмпирическая данность. Последним, кстати, обосновывается научная концепция истории как точного знания (Медушевская О.М.Теория и методология когнитивной истории: монография. М., 2008). Такая связка человека, гуманитаристики, информационного обмена и информационного общества актуальна для понимания современных вызовов для науки.
Историки выделяют в цифровом повороте наличие ресурсной (информационной), аналитической и прикладной компонент (Бородкин Л.И.Историческая информатика: этапы развития // Новая и новейшая история. 1997. № 1. С. 3– 22; Гарскова И.М. «Цифровой поворот» в исторических исследованиях: долговременные тренды // Историческая информатика. 2019. № 3. С. 57 – 75; Гарскова И.М. Историческая информатика: эволюция междисциплинарного направления. СПб.: Алетейя, 2018). Первая включает в себя работу с источниками: их оцифровку, создание баз данных и т.д. Аналитическая компонента связана с использованием методов по получению нового знания и тесно связана с квантитативной историей (применением количественных методов) – только с использованием уже всего цифрового арсенала. Некоторые авторы добавляют к этому еще цифровые платформы, объединяющие как обе компоненты, так и исследователей (Володин А.Ю. Шифры цифры: поиск ответов на трудные вопросы // Историческая информатика. 2019. № 3. С. 43 – 56). Принимая за основу эти идеи, представим цифровой поворот более обобщенно, как три направления: источники, исследования и обеспечивающий их софт.
Направления “цифрового поворота”
Источники – это те самые носители информации, ресурсы, с которыми работает исследователь (собирает, обрабатывает, хранит). Исследования – деятельность по получению нового знания. Софт – электронные инструменты, позволяющие собирать, обрабатывать, хранить источники и получать из них новые знания. Деятельность исследователя в цифровой среде заключается в сборе информации (создании баз данных), ее обработке (структурированию, визуализации) и через обработку – в получении нового знания.
Рассмотрим каждое из направлений цифрового поворота отдельно, применительно к истории права.
Междисциплинарный научный статус истории права одновременно как гуманитарной, так и социальной науки ставит ее в один ряд с науками, где осуществляется цифровой поворот. Более того, внешняя история права как нельзя лучше подходит в качестве приложения усилий по развитию ресурсной компоненты. Вернемся снова к одной из схем.
Формы коммуникации и формы права
Обратите внимание на непосредственную связь форм коммуникации с формами внешнего выражения права (источниками права): символической, вербальной и письменной. Кроме непосредственно источников права, действовавших в прошлом (памятников права), носителями информации об истории права являются и иные источники: материальные объекты, мемуары и пословицы, статистика и личная переписка и т.д.
Первое, что дает историку права цифровой поворот, – это преобразование источников в электронную форму и обеспечение доступа к ним. Электронная публикация отдельных источников, создание баз данных, порталов, коллекций и т.п. – самостоятельная сфера деятельности в рамках цифровизации. Сложно разграничить специализацию этих массивов информации: то, что интересно “гражданскому” историку, может оказать помощь и историку права, и наоборот. Велико разнообразие и способов организации, исследовательского потенциала этих ресурсов, различно их качество.
Исследователи отмечают несколько основных проблем электронных источников и работы с ними (The Future of Digital Legal History: No Magic, No Silver Bullets. EC Nystrom, DS Tanenhaus. American Journal of Legal History 56 (1), 150-167, 2016).
Первая – проблема сопоставимости источников. В любом исследовании видовое разнообразие источников является, скорее, достоинством, чем недостатком. Однако в компьютерном анализе можно сопоставлять данные однотипных источников, обладающих однотипной структурой: статистику со статистикой, газетные статьи – с газетными статьями и т.п. Источники, которые не вписываются в набор данных, также должны учитываться. Вторая – проблема полноты источников. Недоступность, утраты источников ведут к лакунам в общей источниковой базе и, как следствие, к пробелам в исследовании: с подобными вызовами сталкивается любой ученый. Отсутствующие источники могли быть созданы, а затем утеряны (это называется внешними пробелами) или же вообще никогда не существовать (внутренние пробелы). С одной стороны, поисковые системы дают нам возможность восполнять пробелы, отыскивать необходимое среди массива данных, с другой стороны – еще не все источники оцифрованы. Наконец, третья проблема – это реструктуризация текста в «данные»: перевод с «естественного» языка на язык машиночитаемых нулей и единиц, структуризация и разметка текста и прочие манипуляции, сводящиеся к трансформации сигнала в цифровую форму. Когда нам удается перевести многообразные источники в «данные» (data), мы можем преобразовать их в цифровые сигналы. Там недалеко и до bigdata – всего большого массива данных, которые находятся в Сети и обработка которых сулит удивительные открытия.
Все отмеченные выше направления цифрового поворота активно развиваются. Посмотрим на нескольких примерах, каким образом это применимо к историко-правовой науке.
Ресурсное направление цифрового поворота
В этом массиве широко представлены оцифрованные источники, коллекции документов, базы данных. Уровень структуризации этих источников различен: от простого перевода документа в электронный вид – до электронных корпусов правовых текстов, с соответствующей разметкой. Посмотрим лишь некоторые.
Проект Национальной электронной библиотеки. Все три собрания, репринтное воспроизведение текста (сканированный формат), с указателями и электронным поисковиком.
Проект издательской группы «Закон». Более 17 тыс. решений высшего судебного органа Российской империи, первое полное онлайн-издание. Оцифрованные сборники (сканы официальных и неофициальных изданий), указатели и комментарии, хронологический поиск.
Это не просто коллекция документов, а база данных (совокупность коллекций), включающая и тексты самих берестяных грамот с переводами на современный язык, и фотографии грамот с прорисями (для палеографического анализа, например), и поисковик по разным критериям, и примеры картографирования в историческом исследовании. Проект осуществляется и поддерживается целым рядом научных и образовательных учреждений и организаций.
Проект Университетского колледжа Лондона, посвященный научному наследию великого английского философа и правоведа Джереми Бентама. В частности, в рамках проекта оцифрованы рукописи ученого, к расшифровке которых может присоединиться каждый желающий.
Это пример социолингвистического корпуса текстов разговорного английского языка, составленного на основе протоколов (стенограмм) судебных заседаний суда Олд Бейли с 1720 по 1913 гг. Здесь уже и метаданные, и сложная разметка, и поисковики. Международный европейский проект.
Еще один пример корпусной лингвистики, интересной и для правоведов. Структурированные тексты правовых актов России с 1990-х гг. по 2017 г. в формате XML. Проект развивается силами Института проблем правоприменения ЕУСПб.
Аналитическое направление цифрового поворота
Получение нового знания при помощи компьютерной техники и цифровых технологий все более распространяется. Пожалуй, очевиднее всего это в количественных исследованиях (контент-анализе, корреляционно-регрессионном анализе и др.), где вычисления и их визуализация серьезно облегчаются. К этому уже начали привыкать. О количественных исследованиях в истории права мне доводилось не раз писать и применять их в собственной работе.
Источник изображения: wikipedia.org
Принято считать, что первым применил математические методы к общественным наукам французский ученый Николя Кондорсе (1743-1794). В частности, известен так называемый «Парадокс Кондорсе», описывающий проблемы коллективного выбора и принятия решений в избирательном процессе.
Менее очевидные для историка права вещи можно продемонстрировать на следующих примерах.
3D моделирование
Источник изображения: https://www.digitalpanopticon.org/Voices_in_the_Courtroom
Перед вами – 3D-модель зала заседаний английского суда Олд Бейли. Опираясь на старинные архитектурные планы и описания, английский исследователь Бен Джексон создал модель так называемого «Старого суда» – зала, построенного в 1774 г., перестраиваемого (модель условно представляет начало XIX в.), а в 1907 г. и вовсе разрушенного в связи с постройкой нового здания Олд Бейли.
Для чего сделана эта модель и что может дать она историку права?
Существует связь социального и физического пространства; об этом размышляли, например, П. Сорокин, П. Бурдьё. Есть даже целое направление в исследованиях – судебная архитектура, привлекающая в основном архитекторов и историков и в меньшей степени юристов, – а зря! Сугубо материальная, архитектурная организация судебного пространства – это фактор, влияющий на функционирование и восприятие судебной власти (Вернер Г. Места правосудия: судебная архитектура между сакральными и профанными строениями // Социологическое обозрение. 2007. Т. 6. № 3. С. 21-32; Давыдов В.Н. Развитие и организация пространства зданий судебной системы США в XIX – XXI веке // Архитектура и современные информационные технологии; Hanson J. (1996) ‘The Architecture of Justice: Iconography and space configuration in the English law court building’ Architectural Research Quarterly 1: 50-59; Mulcahy L. Legal architecture: justice, due process and the place of law. Routledge, Abingdon, 2010). Неслучайно судебные здания именуются «дворцами» или даже «храмами» правосудия, причем, бывает, даже официально. С другой стороны, судебная архитектура – явление, зависящее от изменений процедуры, состава суда и иных условий и элементов судебной деятельности. Например, закрытость и письменный характер судебного процесса предопределяли отсутствие в помещении мест для сторон и свидетелей, а также замкнутый характер «процессуального пространства». Напротив, гласность и рост значения состязательности требовали выделения и расширения публичного пространства в здании (помещений для ожидания, подготовки к делам и пр.).
Нетрудно заметить, что пространственная конфигурация зала заседания напоминает театр. «Процесс как драма», где судьи, присяжные и подсудимый смотрели вниз на «сцену», располагаясь уровнем выше; где свидетели и потерпевший находились вдали от подсудимого, но в то же время – лицом к лицу с судьей, а не с присяжными; где адвокаты были вынуждены говорить с судьей, присяжными, свидетелями и обвиняемым снизу вверх, оказавшись пространственно значительно ниже уровня глаз остальной части зала. Потому и настаивают исследователи, что одним из способов понимания речей, зафиксированных в судейских протоколах, является изучение самого зала суда. Где уровни, расположение, вся организация пространства имеют значение. Слова, записанные в протоколе, должны читаться в свете всей информации, в том числе и той, которую они не смогли закодировать.
Геоинформационные системы (маппинг (картирование), пространственное моделирование)
Еще один пример визуализации времени-пространства, но с другими целями и результатами. Демонстрация динамики развития историко-правовых явлений, их локализации и других характеристик, которые намерен изучить исследователь. Приводимые ниже примеры говорят сами за себя: карта преступлений средневекового Лондона и аналогичные примеры, основанные на российской статистике.
Программные инструменты исследований, работы с источниками стремительно обновляются и развиваются. Какие-то простейшие расчеты можно сделать в MS Excel, для более сложных задач используется, например, пакет SPSS Statistic, элементарный контент-анализ легко провести с помощью Yoshikoder, а сетевой анализ – на базе Social Network Vizualizer. Не лишним для гуманитария теперь будет овладеть языком программирования, чтобы подступиться к изучению, например, больших данных, да и небольших тоже.
Всё есть число.
Пифагор
В заключении точку не ставим, цифровой поворот еще не пройден. Главное, как говорят автолюбители, в него вписаться…
Источники по теме читайте, сканировав этот QR-код
Коллекцию ссылок на источники, частью процитированные здесь, представим в актуальной и соответствующей теме форме – QR кода. Список пополняется.
Наш сайт использует файлы cookies, чтобы улучшить работу и повысить эффективность сайта. Продолжая работу с сайтом, вы соглашаетесь с использованием нами cookies и политикой конфиденциальности.
